Фото и видео приколы, игры и анекдоты

Ежик был пьян. Мертвецки. Рядом с ним лежала с трудом различимая из-за
тумана пустая бутылка из-под Столичной.
Медвежонок вздохнул и пошевелил друга ногой.
Ежик был пьян настолько, что даже иголки у него не кололись.
- Ежик, - почему-то шепотом позвал Медвежонок. - Ты живой?
В ответ колючее создание смачно пукнуло, добавив туману и запахов.
Медвежонок задержал дыхание, зажмурился и пошел в сторону берега, к
рыбакам.
Главное, что друг жив, а с алкоголем попробуем разобраться.
На берегу сидели двое возле едва тлевшего костра. Удочки уныло
склонялись к черной, грязной воде. Двое курили. Когда из молочного
тумана вышел зажмуренный Медвежонок, они затянулись из самокруток.
Медвежонок остановился и выдохнул, потом печально сказал:
- Мужики. Не берите с собой больше на рыбалку водку, а? А то мой
лучший друг, Ежик, спивается...
Над рекой повисло гнетущее молчание. Потом один рыбак сказал другому:
- Вот и я тебе говорил, не надо водку брать. Лучше минералку. Трава-то
позабористей будет! Видишь, глюки какие?- и он указал на Медвежонка.
- Класс!!! Даже лучше ежика, который у нас водку ворует! - согласился
второй.

Медвежонок пошел домой, радостный, что спас друга...

***
В ежа если стакан водки влить — у него колючки сразу в гребень собираются. Стоит, качается, сопли по полу, нос красный, а если еще и очкарик — вообще противно смотреть. В голову ему быстро ударяет, а песни у них сплошь идиотские, он так-то двух сло в связать не может, а тут еще икает, приплясывать начинает, и балалаечку обязательно, они всегда с балалаечками ходят, без них в спячку впадают, а если пьяный еж разорался, так через полчаса их штук триста понаедет веселых с бабами, с граммофоном и с салатами. И тут, если жить хочешь — наливай всем. Водка кончается — растворитель наливай, уксус, им лишь бы глотки залить, чтоб булькало, когда они по очереди с письменного стола на воздушные шарики прыгают, это у них старинная забава. Или один на шифоньер залезет и оттуда какие-нибудь грубые слова говорит, а остальные внизу хором повторяют, и кто первый застесняется, тот идет колеса у милицейских машин протыкать. А если баб они с собой много привезли, то начинаются у них танцы, и свет выключают, а целуются они громко, и если ты как дурак засмеешься, то они свет включают, и на ихние лица тебе лучше не смотреть. И упреки их просто выслушать — считай, легко отделался. Деньги у них часто бывают, а чувства меры никакого, и к полуночи вся пьяная орда только в кураж входит, включая тут же рожденных и только что зачатых. Здесь, правда, они о политике больше орут, но при этом пляшут, а кто устал, того силой пляшут, а если орать не может, то хрюкать должен, иначе у них считается не мужик, и они пальцами показывают. И когда под утро все ежи кучей на полу храпят, а один в углу еще топчется и покрикивает — упаси тебя Господь ему замечание сделать. Враз все проснутся и снова начнут. Надо обязательно дождаться, когда последний еж фуражку на пол скинет, крикнет: "Баста, карапузики!" и сам свалится. Только тогда их можно сметать веником в совок и выносить на улицу. В общем, много хлопот с этими ежами. Поэтому я к ним с водкой — ни-ни!